Конец апреля - начало мая - время проведения традиционного и широко известного (в узких кругах) "МосКона" - региональной конференции Московской области по ролевым играм и ролевому моделированию. Приезжают туда также представители других "повернутых" на этой теме городов.

  В этом году почти все было, как обычно - ролевики имели возможность представить задуманные (а в некоторых случаях и уже подготовленные) игры этого сезона, обсудить фэнтези-новинки книжного рынка, просто потусоваться и т.д. (не без этого). И все-таки, у МосКона-2000 была своя изюминка. Еще никогда он не собирал в своих стенах (в данном случае, в стенах обшарпанного, но условно-пригодного для проживания, общежития в подмосковном поселке Новосиньково, что близ Дмитрова) столько самодеятельных театральных коллективов. И не только их, но и их спектакли: несколько фарсов плюс нечто драматическое - театра "Таборвиль", психоделика про З.Фрейда и пьеса "Show must go on!" - театра ТБА ("Трупы бродячих актеров") и театрализованное представление игры по Франции группы во главе с Орландо. Привезли парочку своих работ и мы - "Парижский театр месье Андрэ", получивший свое абсурдное (ибо не французы мы, а нижегородцы и дзержинцы) название прошлым летом на сногсшибательной игре под Екатеринбургом - "Роман плаща и шпаги".

  

  Выход на сцену - всегда событие волнительное и радостное. В этот же раз наши ребята волновались особенно. Мало того, что спектакль ставился впервые, он был еще и результатом нашей неслыханной наглости - основой для него послужил рассказ М. и С. Дяченко "Оскол", безумнопонравившийся артистам труппы - но, в силу специфики жанра, нам пришлось немного переработать авторский текст. С этим-то вот и были связаны основные треволнения - удачно ли? Не упустили ли мы чего важного? (И не дописали ли чего лишнего?) Для нас эта постановка вылилась в целую серию неожиданностей.

  Первая неожиданность: пришлось выступать на несколько часов раньше, чем мы рассчитывали, поэтому без "привязки к сцене". Но, быть может, это сработало на нас - в первой сцене Парень (Андрей Шмыров, он же Малыш Энди) в таком отчаяньи бился о ворота замка Оскол, что, кажется, ему поверил даже самый последний зритель (имеется ввиду - с последнего ряда).

  Вторая неожиданность (приятная): наша Настенька в роли Яны была так хороша, что ее не портил даже мешок на голове. А уж в наряде княжны!.. И вид у нее был очень даже испуганный поначалу (как раз в контексте пьесы). Впрочем, к середине спектакля она собралась с духом и давала Яру отпор вплоть до предпоследней сцены. Как и полагалось.

  Неожиданность третья: нашему пока неженатому и бездетному Вовочке, который играл роль князя, оказались очень понятны и близки отцовские чувства. И скорбь, и гнев - все было налицо (на лице). Надеемся, девчонки (кто поумнее) обратили на это внимание.

  Неожиданность четвертая. Смешная. В одной из сцен Сотка (Алексей Митин, он же Клинтон) решил сократить ненужную суету на сцене и сам утащил за кулисы реквизит (костер из раскрашенного картона). Но, тем не менее, никто не удивился, что он получил на МосКоне приз за лучшую мужскую роль. И вовсе не за эту "находку".

  Неожиданность, которую мы ждали. Нам очень хотелось придумать что-то новенькое и сделать не так, как всегда. Поэтому были рады, когда увидели, что зрители, затаив дыхание, следят за Летописцем (Корнеев Роман, он же Моргул), который не вещал со сцены, а ходил между рядами и просто рассказывал, общаясь со зрителями напрямую.

  Совсем не неожиданность: наши самодеятельные примы - которые в этой пьесе оказались на второстепенных ролях (Томка Инь и Мартовский, Колеганова Майя и Леонов Александр, соответственно) - прекрасно отыграли Лабана и Ингу. А ведь именно по поводу характеров этих персонажей и их "подачи" были наши основные полночные споры. По-моему, вышло очень гармонично, хоть и "инициатива была проявлена" - Лабан неожиданно оказался влюбленным в Ингу, у которой в оригинале даже и имени-то не было. А Инга... а Инга - очень несчастная женщина со своей неразделенной любовью к Яру, женщина с очень грустными глазами.

  Неожиданность моя и личная: я, оказывается, ревнивая. Но сознательная. Ибо смогла перенести те неприятные моменты, когда мой муж (Захаров Андрей, он же Хадин, он же Andre de Spilberg) в роли Яра Сигги Оскола отыгрывал (или нет?) такие сильные эмоции по отношению к другой (Другой!). 27 мая мы еще раз ставим Оскола. Уж не знаю, как выживу...

  Неожиданность последняя, связанная с последней сценой. Несчастного, страдающего Оскола Летописец очень эффектно накрывает черным плащом. Звучат последние слова пьесы: "Это было давно. Так давно, что и не упомнить..." Все. Конец спектакля. Осколу пора "оживать", другим актерам - выходить на сцену и кланяться. Ждут только аплодисментов. Ну, или хоть, чтобы из зала выходить начали (в случае провала). Тогда Осколу отползать, а остальным не высовываться. Зрители не делают ни того, ни другого. Тишина полная. Стул не скрипнет. Секунды бегут как часы. Оскол лежит. За кулисами паника: "Полный провал!" Через 40 секунд у Андрея не выдерживают нервы, и он встает, приготовившись к худшему. И тут. Наконец. До зрителей. Дошло. Что "the end". И это было классно! Таких оваций мы еще не срывали. Уф... Отыграли... Спасибо большое всем, спасибо, что вы нас поняли, милые зрители. Спа-си-бо!

  P.S. Конечно, большинство неожиданностей таковыми бы не оказались, если бы мы были профессиональными актерами. Но мы, увы, только любители. Огромное спасибо Марине и Сергею за то, что они, несмотря на это, разрешили нам поэкспериментировать с их рассказом.