Обложка

  "На что это похоже?" - спросила подруга, небрежно кивнув на пеструю стопку из семи романов, приобретенных на Петровке по рекомендации уважаемого знакомого. Скепсис имел основания. Монстры на обложках плохо сочетались с помещенной здесь же цитатой из "Книжного обозрения": "Fantasy Дяченко - предсказуемо качественная литература". Ассоциация возникла почему-то с качественной ветчиной, завернутой в газету.

  Позже авторы объяснили мне, что это безобразие - ноу-хау постсоветских издательств, приобщающих таким образом "рокеров" и "хакеров" к прелестям художественного чтения. И воля авторов над рекламной выдумкой издателей - не властна.

  К счастью для читателя, обложкой сюрпризы не исчерпываются. Тот, кто отважится заглянуть внутрь книги, быстро найдет ответ, на что это похоже. Да ни на что. В том смысле, что похоже только на Марину и Сергея Дяченко. Не лишенных здорового прагматизма, нормальных романтиков конца ХХ века, умно, точно, легко и интересно творящих коммерчески успешную литературу.

Патриотизм

  Как большинству постсоветских романтиков, им скучно реалистически бытоописать становление молодого капитализма. Скучен и опыт постмодернистов, занимающихся переосмыслением традиционной этики. Вместо фэнтези Марина и Сергей употребляют термин "М-реализм", что, в зависимости от настроения, означает - когда "мета-реализм", когда "Маринкин-реализм".

  Сквозь феерическую ткань уроков классиков жанра - Толкина и Урсулы Ле Гуин, мудро задвинутых нашими героями на самую дальнюю "полку" подсознания, все полновеснее проступает в романах Дяченко родное: фольклорные навьки и чугайстеры ("Ведьмин век"), Малороссия XVIII века ("Рубеж"), роковая национальная ментальность ("Армагед-дом"). В этом новом романе, который начинает печатать "Радуга", общество переживает конец света каждые 20 лет и довольно неплохо приспособилось к существованию в перманентном Апокалипсисе. И не представляет, как жить иначе.

  Четыре года к Дяченко, живущим на Нивках в Киеве, в очередь выстраиваются московские и питерские издательства, ценя в них авторов, "перевернувших представления о российской фэнтези". Марина и Сергей, считающие себя украинскими писателями, пишущими на русском языке, не прочь перевернуть представления и об украинской фэнтези, что при действующих у нас налогах на книгоиздание весьма, мягко говоря, проблематично. Хотя движение есть: издательство "Кальвария" выпускает на украинском роман "Ведьмин век" и рассказы.

  Тем не менее, когда на научной конференции в Институте литературы академик Микола Жулинский отечески пожурил наших героев, дескать, почему бы им не писать такие же хорошие романы на украинском языке, - у меня сжалось сердце. Современной мировой литературе известен лишь один литератор, писавший одинаково хорошие романы и на родном, и на иностранном языках. Конечно же академику Жулинскому это известно. И все-таки вопрос прозвучал.

  Дяченко, которые украинский язык конечно же знают, в ответ перевели свой новый роман "Казнь" и стали призерами конкурса "Золотой Бабай" - на лучший украинский остросюжетный роман. Разумное решение разумных людей.

Семья

  Марина и Сергей - муж и жена, если вы еще не догадались. Они работают дома, мелькают друг у друга перед глазами круглые сутки и им это нравится. Они родители четырехлетней Стаси.

  Время от времени Марина уходит в театральный институт, который когда то закончила, и где нынче преподает сценическую речь. Муж заметно ревнует ее к театру и к тому, что, оставив сцену, она продолжает считать себя в первую очередь актрисой, а потом уж писательницей. Утешается же Сергей тем, что жена научилась быть актрисой в литературе, а последний из опубликованных романов "Пещера" - это вообще история создания театрального спектакля.

  Сергей мечтает, что в будущем, когда книги будут экранизированы, Марина сыграет Торию, жену Эгерта Солля, героя романа "Шрам" (премия "Меч в камне" - лучший в СНГ фантастический роман последних двух лет). Потому как Тория писалась прямо с Маринки. А она человек мудрый, с бесконечным чувством собственного достоинства, способностью к научной систематизации, очень сдержанный и цельный - это кроме того, что она красавица... Ничего, что я так о жене?"

  Ради Бога! Кроме всего прочего, она еще и умеет готовить.

  Сергей Дяченко - сын известного украинского микробиолога, психиатр, кандидат биологических наук, профессиональный кинодраматург, автор сценариев "Николай Вавилов", "Голод-33", "Гетманские клейноды", призер кинофестивалей и лауреат шевченковской премии. При первом знакомстве с будущей женой он предложил ей в своем сценарии роль людоедки... Едва начавшись, знакомство оборвалось. Позже, через несколько лет, "жуткий натурализм" и "воплощение романтизма" все-таки нашли общий язык - уже на почве литературы. До встречи с Сергеем Марина писала в стол. Хитрый соискатель руки посулил книги, славу и дочку. И все обещания выполнил.

  На вопрос о том, как они распределяют работу в "семейном подряде", супруги отвечают, что не красят двумя кисточками одну стену. За прекрасной половиной - идеи, замыслы и, собственно, литературная запись текста. Муж, как профессиональный сценарист, отвечает за сюжет и композицию. Образы и характеры создаются в консенсусе.

  Еще один член семьи - черный кот Дюшес. Говорят, с магическими способностями.

Герои

  Едва умолкли аккорды мендельсоновского марша, Дяченко сели писать роман "Привратник" - о маге, лишенном своей волшебной силы за неудачный розыгрыш. Несмотря на всю эфемерную фэнтезийность своего существования, а вернее благодаря ей, Раулу Ильмарранену удалось главную задачу всей классической русской литературы: простить мир, который его предал. Собственно рождение этого трогательного квазимага (отмеченное престижной премией Еврокон-96 как лучший дебютный роман Европы) обозначило главного героя прозы Дяченко ( "человека странствующего", странника. Не по лесам и болотам, замкам и весям, а по минотавровому лабиринту собственной души. Однако от героев по-прежнему модного на Западе "билдинромана" (человек, втянутый в авантюру, приобретает жизнеспособность) персонажи Дяченко отличаются тем, что над ними, как меч над головой, довлеет выбор.

  Хотя авторы уверены, что "самое глупое занятие - выбирать", выбирают все: маг Раул - вечную обиду или процветание, Эгерт Солль - себя или не-себя, герой "Скрута" Игар - жизнь любимой женщины или смерть другой, Клавдий Страж из "Ведьминого века" - быть хорошим чиновником или хорошим человеком... В чем тут, собственно, фантастика, я не знаю. Чистейший реализм души сегодняшнего маленького человека. К тому же в процессе выбора герои вполне реалистично гибнут.

  Можно, конечно, вообще не выбирать. Чехов и Ибсен, например, считали, что выбор разрушает душу. Если бы у Дяченко были не герои, а (как, например, у Пелевина) действующие лица, так бы оно и было. Но у них - герои. Слишком тонкокожие, слишком страстные, слишком... Может быть, мир действительно только сон. Но пускай все-таки это будет сон, который снится Богу.

  Просто авторы - те же странники, пересекающие постсоветское литературно-философское плато не в шестисотом "мерседесе", а в сказочной карете, а то и пешком. Кому что нравится.

Любовь

  От большинства сегодняшних "критиков реализма" романы Марины и Сергея отличает доверие к лирике. "Любовь спасет мир" - их творческая аксиома, из которой вытекает нравственная философия:

  а) решение, которое диктует любовь, не может привести ко злу;

  б) предательство любви - самое тяжкое преступление.

  В пучине выбора любовь проверяется на прочность. Результаты разные. Не меняясь качественно, любовь меняет объект ("Скрут"). Оставляет в душе иллюзорную тяжесть надежды ("Привратник"). Торжествует над служебным долгом и всемирным хаосом ("Ведьмин век"). Спасает от творческой и душевной энтропии ("Пещера").

  Верные жизненной правде авторы, однако, не обманывают читателя: если любовь и спасает от равнодушия, то от смерти - никак. Но ведь, в конце концов, за роскошь быть собой, за безумство любить, зная, что всему этому придет конец, - большей цены, чем смерть, и нет. И все-таки Дяченко - фанатики веры и надежды. Как и герои "Пещеры", они убеждены, что общество может спасти даже один гениальный и честный спектакль... Да будет каждому по вере его.

Еженедельник "Столичные новости"
N 37, сентябрь 1999г.